Работорговцы. Русь измочаленная - Страница 101

101

Вплотную к рынку подступали доходные дома вельми трущобного вида. Облупившиеся фасады были залеплены вывесками пивнух, скупок, портняжных и обувных мастерских, цирюльников и тому подобной сферы услуг. Остановились под модным баннером «Парикнахер из Парижа миньон Гоша Куафёр. Стрижка, завивка, маникюр, педикюр, отбеливание ануса», смотрели, как вливается народ в клоаку свободного рынка. Перед ними, огороженный крытой галереей с лавками и лавчонками, раскинул торговые ряды подлинно народный рынок. Наружные жалюзи были подняты, навесы трепыхались на утреннем ветру.

— Это они все чего-то продают? — вырвалось у Жёлудя.

— Внутри ещё больше, — сказал Филипп, который и сам был поражён зрелищем.

Велика и неохватна взглядом была Горбушка. Семь ворот впускали и выпускали несметное количество клиентов.

— Пошли, — сказал Щавель.

Стража взяла за вход грош, вместо пропуска поставила на правую руку чернильный штамп с цифровой подписью «666».

— Эффективно тут. — Филипп с досадой разглядывал кривой оттиск. — Впервые встречаю рынок, на который пускают за деньги.

— Добро пожаловать в Москву, — сказал Щавель.

— А у этого почему число на лбу? — обратил внимание Жёлудь на встречного мужичка.

— Наверное, продавать не может, пока не заплатил за место. Тех, у кого постоянной точки нет, помечают таким вот образом.

— Организация! — выплюнул бард.

Изнутри Горбушка была застроена двухэтажными лавками, внизу торговали, наверху держали склад. Здесь были свои улицы, очень широкие, чтобы не только покупатели могли протолкнуться, но и стоять продавцы со всякой мелочевкой. Имелись свои проспекты, крест-накрест рассекавшие рынок. Была площадь с фонтаном на паровом ходу — рядом дымила котельная и стучала машина. Посреди выложенной гранитом лохани раскорячился на буром постаменте бронзовый Квазимодо с рындой, маскот Горбушки, из чересел которого текла вода.

— Тут тока за мошну держись. — Филипп пробирался через толпу, выискивая подходящий ряд.

Сапоги, тряпьё, корзины, бочки. Наконец, добрались до сектора дрэка, приютившегося на самых задворках, дальше был ряд помойных лантухов и прочего вторсырья. Здесь барыжили дисками, видеомагнитофонами, радиодеталями и прочим никому не нужным допиндецовым барахлом. Выбрали брешь между тёткой с латунным подсвечником и кособоким ходей, продающим что-то непонятное китайское, разложенное на тряпице у ног.

— У тебя язык хорошо подвешен, занимайся, — приказал Щавель.

К ним споро подошли три крепыша в чёрных порт ках и рубахах.

— Встали? За место платим полтос, — скороговоркой зарамсил старший.

— Кого? — растерялся Филипп, а Щавель скользнул равнодушным взглядом по толпе и приметил тусующуюся поодаль тройку Егора.

— Па-алтину, дярёвня, — растягивая слова на московский манер, пояснил белобрысый крепыш. — Пятьдесят капеек.

Щавель выгреб из кошеля горсть медяков, ссыпал в ладонь белобрысому. Старший наложил на лоб Филиппу штамп, аккуратно оттиснул число 666, глянул на зарядные устройства в его руках, и мытари отправились дальше.

— И чего москвичей так не любят? — пробормотал бард, когда братки отошли. — Даже странно.

К полудню, устоявшись досыта, Щавель насмотрелся на потенциальных покупателей. Они периодически приценивались к девайсам, выслушивали историю про Даздраперму Бандурину, но торговаться не спешили. Даже у китайца купили несколько палочек, спрессованных из пыли и назёма, но зарядные устройства интересовали мало кого.

— Держи вора! Вора держи, лови мальца!

С дальнего края забурлила толкучка. Юркий мальчонка ужом вывинтился из толпы, прижимая к груди что-то угловатое и плоское, в распахнутых глазёнках колыхался страх загнанной зверушки. Увидел лесных людей, ринулся под защиту, тщась просквозить между Щавелем и Жёлудем.

Встречный удар кулака сбил его с ног.

— Стремителен и точен, как всегда, — льстиво заметил Филипп.

Расталкивая народ, подбежал рыжий охранник, сцапал воришку за плечо. Мальчонка лежал на спине, тяжело дыша, но добычу не выпустил. Жёлудь удивился — это была книжка.

Начали собираться зеваки.

— Подъём, тля!

Охранник рывком поставил огольца на ноги. Из разбитого носа выскользнули две алые струйки, на выдохе взбухли соплёй. Кровавый пузырь лопнул, забрызгал чумазое личико и рубаху.

— Во, тля, замарал! — Охранник попробовал выдернуть из ручонок книгу, но мальчик вцепился в свою добычу и выдирать пришлось как больной зуб. Наконец, измазанный кровью том оказался в лапах стража порядка. Охранник тут же треснул мальчонку книжкой по затылку.

— Дай-ка, — произнёс Щавель таким будничным тоном, что охранник даже не рыпнулся.

Старый лучник забрал книгу, она была допиндецовой, в твёрдом, покрытом истёртой прозрачной плёнкой переплёте.

— «Растяпа», — прочёл название Щавель и перевёл взгляд на воришку. — Грамотный?

— Грамотный. — Мальчонка с ненавистью глядел на обидчика, а позади охранника уже стоял с видом величайшей скуки Егор, да из-за спин выглядывал Пётр, готовый немедленно действовать.

— Грамотный, значит. — Щавель протянул книгу охраннику. — Веди его, оформляй, добрый человек, да допроси с испытом, надо узнать, кто и зачем его обучил. Нам тут на Руси шибко грамотные на хрен не нужны и завтра не понадобятся.

Когда рыжий уволок мальчонку и ажиотаж вокруг них рассосался, Щавель оставил Филиппа на попечение Ивашки и Петра, а сам двинулся в народ. Народ заседал в кабаке «У Осетина», расположенном с внутренней стороны торговой галереи. Подросток-половой, которых здесь звали на московский манер подаванами, предложил взять дежурное блюдо — постные щи и жарёху из картошки с грибами сушёно-варёно-припущенными прошлогоднего сбора. От щей из серой капусты отказались, а к жарёхе Егор заказал греческой метаксы да кинул юному подавану, назвавшемуся Серёжиком, медный грош, чтобы метнулся мухой. Сидели, смотрели, слушали, что люди говорят, сами не ввязывались в разговор. Для сего расположились на общей половине за большим столом, куда то и дело подсаживался мелкий торговый люд. Купцы покрупнее да солидные оптовики шли на блатную половину, отгороженную занавесью. Там, по слухам, был бар, стойка, за которой стоял хозяин заведения Сан Иналыч, принимающий у сталкеров хабар. Там заключали крупные сделки, продавали запрещённый огнестрел и патроны, можно было прицениться к действительно полезным допиндецовым девайсам и даже — о чём мужики говорили вполголоса — подписать договор с брокером!

101